Стеклянная улитка
Милорад Павич
Мадемуазель Хатчэпсут
Мадемуазель Хатчэпсут, продавщица в магазине женского белья, опять проснулась довольно поздно и с чувством одиночества. Ей приснился кувшин с двумя носиками. В её сне две струйки вина связывались узлом и одновременно наполняли оба бокала.
Как и всегда в таких случаях, когда она чувствовала себя одинокой, ей сразу же стало ясно, что нужно сделать. Прежде всего она посмотрела на реки. В тот день облака никак не могли преодолеть воду. Они извивались против течения Дуная, вдоль его правого берега, и сдерживали ветра возле устья Савы. Ближе к вечеру она отправилась на работу. Мадемуазель Хатчэпсут работала во вторую смену и оставалась на работе до глубокой ночи. В тот день возле газетного ларька, на углу улицы, она заметила изысканного господина в зимнем пальто цвета чёрного лака. Встав рядом с ним, она протянула правой рукой продавцу деньги за газету, а левой из правого кармана господина вытащила первую же вещь, которую нащупала там. В тот момент продавец передал ей газету, и она незамеченной покинула место кражи. Господин сел в машину такого же цвета, как его пальто, и исчез.
Теперь мадемуазель Хатчэпсут оставалось сделать более лёгкую часть. На Теразие она вытащила из своей сумочки крошечное зеркальце и долго всматривалась в него. Она осталась довольна своим отражением в зеркале.
"Жаль, что это отражение не останется здесь. А кто знает, может и останется? Впрочем, поставлю хотя бы подпись", — и мадемуазель Хатчэпсут поцеловала зеркальце, оставив на стекле немного своей губной помады. В подземном переходе на Теразие она встала на эскалатор и незаметно опустила зеркало в сумку проходящей мимо женщины.
Дело было успешно завершено, и мадемуазель Хатчэпсут вздохнула с облегчением. В магазин женского белья, где она работала, мадемуазель Хатчэпсут пришла как перерождённая: будто несколько часов была на массаже, или в сауне, или упражнялась на тренажёрах в зале. Ощущение одиночества исчезло, как и всегда, когда она действовала подобным образом. Всегда всё одно и то же. Одну вещь украсть, другую подарить. Причём разным людям. Не выбирая ни что, ни кому. Иногда, по разным причинам, ей приходилось менять порядок действий и сначала дарить, а только затем красть. Но на этот раз всё было сделано как следует.
Намного позже, только оказавшись в магазине, она смогла рассмотреть, что же было украдено из кармана господина в лакированном пальто. Это была зажигалка. Дорогая и совершенно новая. Из блестящего кожаного чехла ещё виднелся гарантийный талон. На красной верблюжьей коже было оттиснуто: MOSIS III. Видимо, знак владельца. А на крышке было выгравировано:
Если зажжёшь меня трижды подряд, исполнится твоё желание.
Мадемуазель Хатчэпсут не успела детальнее рассмотреть свою добычу, так как в магазин вошёл покупатель. За спиной она ухватилась левой рукой за локоть правой и осмотрела его.
Это был молодой человек в джинсах, в голубой рубашке и коричневой короткой куртке, в ботинках на меху. В руке он держал плащ и маленькую коробочку, обёрнутую в золотую бумагу с бантиком наверху. Первое, на что она обратила внимание, были его карманы. Совершенно подходящие — они были немного оттопырены. Тогда она осмотрела и того, кому эти карманы принадлежали. К её удивлению он, несмотря на молодость, был с проседью. На его голове было пять проборов, располагавшихся в его шевелюре поперёк, от уха до уха. Он был строен, с необыкновенными глазами.
— Этот и во сне близорук, — подумала мадемуазель Хатчэпсут и спросила, чем может помочь ему.
Он опустил плащ на столик рядом с её креслом и сказал застенчивым тёплым голосом:
— Я хотел бы купить ночную рубашку. Подарок жене на Рождество. У неё четвёртый размер.
"Теплоту такого голоса можно почувствовать лишь ночью где-то в вышине между двух одиноких женских шагов, звуки которых раздаются на пустой улице..." — так она подумала, а затем сказала:
— Эти размеры наверху, на полке, — она придвинула стремянку. Поднимаясь, мадемуазель Хатчэпсут почувствовала на себе его взгляд. Этот взгляд был прикован к ней, к тому же самому месту, к бёдрам, и когда она спускалась. Отодвигая стремянку, мадемуазель Хатчэпсут незаметно смахнула ножкой его золотую коробочку так, чтобы она упала со стола в кресло. Сейчас коробочка была отделена от плаща посетителя. Она надеялась, что молодой человек не заметит пропажи и забудет коробочку в магазине.
Однако, тогда он сказал нечто настолько неожиданное, что мадемуазель Хатчэпсут оставила стремянку в покое и засмотрелась на его глаза. Словно сквозь воду он пристально смотрел через тысячелетия прямо в неё. Эти глаза были голубые от времени, сквозь которое они глядели на неё.
— Может быть, моя просьба покажется вам неуместной, — сказал он, — но я не умею выбирать женские ночные рубашки. Могли бы вы надеть её? Тогда бы я понял, подходит она или нет. Моя жена практически такого же телосложения, как и вы...
Если бы не коробочка в кресле, мадемуазель Хатчэпсут без колебаний отказала бы в просьбе. Однако, она ответила:
— Не вы первый просите это. Я переоденусь в кабинке, и затем вы сможете увидеть её на мне. Только сначала я уберу эту стремянку.
Зная, что женщины по своей природе проворнее мужчин, мадемуазель Хатчэпсут немного толкнула молодого человека стремянкой так, чтобы суметь незаметно опустить зажигалку в его карман.
Вернувшись одетой в ночную рубашку четвёртого размера, она заметила, что у него перехватило дыхание. В его близоруких глазах читалось:
— Эта ночь беременна. Беременна новым прекрасным днём!
Он же, между тем, грустно произнёс:
— Знаете, сейчас я, несмотря на всё моё желание, не могу купить эту ночную рубашку. Она так идёт вам, что вечером, всякий раз, когда её будет надевать моя жена, я буду думать только о вас... А это нехорошо. Вы и сами понимаете, да? Во всяком случае, спасибо и доброй ночи...
С этими словами он вышел из магазина, накидывая свой плащ, а мадемуазель Хатчэпсут, чрезвычайно возбуждённая, проводила его взглядом вниз по улице. Затем, всё ещё одетая в ночную рубашку, она дрожащими пальцами распаковала золотую коробочку, сохранив на всякий случай обёрточную бумагу и бантик.
Внутри лежало нечто волшебное, назначение чего она не сразу смогла понять. Удивительная стеклянная улитка, наполненная серебристым порошком и закупоренная розоватым воском с фитилём посередине. Это была декоративная свеча. Мадемуазель Хатчэпсут хотела зажечь её, но вспомнила, что она всё ещё в ночной рубашке, в магазине, и что у неё больше нет зажигалки.
(Если вы не прочитали главу "Господин Давид Сенмут, архитектор", перейдите к этой главе. А если прочитали, перейдите к соединяющей главе "Дочь, которую могли звать Нифрура".)
Оригинал: електронска библиотека пројекта "Растко".
Перевёл Алексей Соломатин.
Комментариев нет:
Отправить комментарий